30 лет со дня открытия мемориального комплекса памяти жертв политических репрессий в Пивоварихе. Воспоминания очевидцев и археологов

30 лет прошло, как в Пивоварихе под Иркутском появился Мемориальный комплекс памяти жертв политических репрессий. Но до сих пор неизвестно точное количество невинно убитых, которые покоятся в тех местах. Из рвов извлекли несколько сотен останков. Как обнаружили это страшное захоронение?

Берёзы. Рябины. Сосны. Сугробы… С той высоты, где летают птицы, этот лес, что под Иркутском и совсем рядом с посёлком Пивовариха, видно очень хорошо. И как на ладони- все 168 гектаров бывшей спецтерритории Управления НКВД по Иркутской области. Говорят, человеческие останки здесь повсюду. Останки репрессированных, а затем убитых сибиряков.

— Это был 89-й год. 1989-й. Я работал в Обкоме комсомола и у нас были поисковые отряды. Из студентов. Они педотряды раньше назывались. Нас попросили сделать несколько шурфов, и мы с ребятами, соответственно, сюда выезжали. Было несколько отрядов, порядка трёх групп работало. Нам показали примерное местоположение, и, что интересно — это был участок спецназначения НКВД. Был ручей, на одной стороне ручья располагались дачи руководящего состава НКВД, а с другой стороны они производили захоронения. То есть, от места дачи до места захоронения было метров 100 от силы, — говорит участник поисковой операции под Пивоварихой в 1989 году Николай Слободчиков.

Слободчиков. Николай Валентинович. С 2012 по 2015-й он был первым замом председателя правительства Иркутской области. А 30 лет назад- один из главных комсомольских активистов региона. Партия тогда сказала-надо. Комсомол ответил — есть. Вот так и вышло, что свидетельства трагических страниц истории России Слободчиков с товарищами по педотряду обнаружил первый:

— И вот в одном из мест, сейчас как я понимаю, конкретно на этих местах находятся коттеджи уже, обнаружили на глубине примерно 60 сантиметров то ли сапог, то ли ботинок. Обратной стороной. Стали копать, а ботинок-то оказался ногой. Мы, естественно, остановились. И тут же сообщили, как говорят в народе, куда следует. О количестве здесь погребённых, у нас было самое, что называется, смутное представление. Предположение. Дальше нас попросили почти сразу же удалиться. И работали специалисты уже. И когда пробные потом стали по рядам делать вскрытия — везде обнаруживали останки людей, — говорит участник поисковой операции под Пивоварихой в 1989 году Николай Слободчиков.

— Мотор?
— Да
— Ветром задувает.

Он приехал сюда вместе с нами. И договориться о встрече было совсем непросто. Ведь вспоминать о таком тяжело. Даже мужчине.

— Вот это, кстати, сильно нас поразило. Ну, цинизм. В чистом виде! Назвали «Участок спецназначения». Построили дачи. Руководство же, наверняка, знало, что там происходит.

— Мы ставили тогда задачу: найти вот это место. Захоронений всех репрессированных. И вот эта вот траектория меня и привела в Пивовариху, — говорит археолог Евгений Инешин.

Инешин Евгений Матвеевич. Археолог. В 89-м его назначили руководителем раскопок под Пивоварихой. Откуда знали, где искать? Очевидцев нашла прокуратура и органы.

— Там были свидетельские показания водителя гаража Облисполкома. Который привлекался несколько раз, когда были пики расстрелов. Собственного транспорта НКВД не хватало, и привлекли сторонний автотранспорт Облисполкома. И они вот возили трупы от Литвинова. Были фактически уничтожены все документы комендантской службы. А именно комендантская служба занималась всей этой экзекуцией. Всем этим процессом. По обрывкам этой документации, а обрывки — это «Акты приведения приговоров в исполнение», видно, что процесс подлежал твёрдому и тщательному учёту. Всё было подчинено строго рациональному принципу: все экзекуции проводились в двух местах. Это подвал Литвинова и Красный корпус, — говорит археолог Евгений Инешин.

— Камера, 228 — построились! Два метра от двери!

Нас пустили в тот самый Красный корпус. Это камера «смертников». Теперь здесь карцер, для нарушителей режима. Но в годы репрессий и тут содержались те, на кого ставили клеймо: «враги народа»:

— Я думаю, что те лица, по которым, действительно, нужно было вести следственные действия, сложные были дела. Много эпизодные. Их сюда привозили, и по ним работали.

— Везли их на грузовых машинах. Они были закрыты брезентом. Возили ночью. Да, вот этот водитель сказал, что он давал подписку о неразглашении. И только в конце жизни, на излёте её заговорил. И то, не первому попавшемуся рассказал, а когда пришли к нему с КГБ и сказали: ну-ка, товарищ «Иванов Иван Иванович», вспомните-ка период с этого времени, по этот. И тогда только он рассказал то, о чём всю жизнь молчал. И был прямой подъезд через это место к даче лунного короля. Где размещалась комендантская служба НКВД. И там происходил приём трупов. Водитель — наш информатор, он выходил из машины, садился на его место водитель НКВД, и он туда дальше уже следовал. К месту, где происходило захоронение, — говорит археолог Евгений Инешин.

— Помню, день такой — мы садились как раз, так-как с транспортом были проблемы, УАЗик нам давало как раз КГБ. Садимся в УАЗик, а как раз Федосеев стоит, и говорит: вот я верю, что сегодня вы найдёте! А до этого мы работали, работали — результата нет. Поехали, и точно. Как в воду глядел. Было картофельное поле, и вот в окраине этого огорода выкопали шурф и сразу на глубине где-то 30−40 нашли останки. Это мы тогда наткнулись на ров № 1. Который и был основным объектом вскрытий. Из которого было 403 останка изъято, а остальные шесть останков, они из других рвов происходили, — говорит археолог Евгений Инешин.

Эксгумацию больше не проводили. В 89-м, для экспертизы и возбуждения уголовного дела и этого было достаточно.

11 ноября 1989 года Мемориальный комплекс памяти жертв политических репрессий торжественно открыли. 12 гробов опустили в одну братскую могилу. И надгробный памятник сделали один на всех. Гранитный. На центральной поляне Мемориала: «Помни, Родина, нас всех, кто погиб невинно. Будь милосердна и возврати нас из небытия».

— Меня просто поразило, когда две девочки держались за руки. У одной была русая коса, а вторая была такая, тёмненькая. И они тоже лежали вниз головой. Держались за руки. Вот это я запомнил на всю жизнь. Им было чуть больше, чем 20 лет". «За что? За что их-то? Антрополог говорит: 20−25 лет. Что они могли такого сделать, что подлежали расстрелу? Безбожие это было. А как это ещё назовёшь? Когда собственный народ… Кто не согласен-тот в могилу. Всё. Альтернативы нет, — говорит участник поисковой операции под Пивоварихой в 1989 году Николай Слободчиков.